Я случайно обнаружил это интервью.
Дай Бог здоровья Нине Понаморёвой на долгую и счастливую ЖИЗНЬ!!!
Прошу извинения - ссылка не ставится.

Нина Пономарева: «Пережив войну, мы, голодные и обшарпанные, защищали честь своей страны. И побеждали!»
Международные соревнования по легкой атлетике между командами СССР и ФРГ в 1959 году. Победительница в метании диска, чемпионка СССР Нина Пономарева. Фото: Леонид Доренский, РИА Новости
Георгий Настенко
Статья
09:00 02 Мая 2013г.
Опубликовано 09:00 02 Мая 2013г.

На Аллее славы Центрального спортивного клуба армии открыт бюст первой в истории отечественного спорта олимпийской чемпионке, метательнице диска, легкоатлетке ЦСКА Нине Аполлоновне Пономаревой. Эта дата, видимо, приурочена к 84-летию великой спортсменки

В историю отечественного спорта Нина Аполлоновна вошла тем, что в 1952 году принесла советскому спорту первую золотую олимпийскую медаль. До нее это удавалось лишь одному россиянину – Николаю Панину-Коломенкину в далеком 1908 году.

Пономарева тем своим громким успехом не удовлетворилась. Четыре года спустя, будучи травмированной, она сумела взять олимпийскую «бронзу». А в 1960 году снова стала олимпийской чемпионкой.
Приятно отметить, что Нина Аполлоновна в своем почтенном возрасте остается живым, энергичным человеком, сохранившим прекрасное чувство юмора и откровенность в речах.

– Как вы пришли в спорт?

– До 1948 года спортом совсем не интересовалась, да и возможностей к этому у меня не было, – рассказала Нина Пономарева «Труду». – Тяжелые были послевоенные годы. После окончания школы я работала продавцом в продуктовом магазине. Меня просто попросили выступить на соревнованиях по легкой атлетике, причем по кроссу. И пошло-поехало. Повезли на районные соревнования. Потом на краевые. А там спортсмен из нашей команды бежал длинную дистанцию и перед финишем так, бедняга, вымотался, что едва передвигал ноги. Наш тренер сказал: «Дотащить бы его до финиша». А я по простоте своей восприняла это как приказ, подхватила парня на руки, понесла. Его «за помощь со стороны» дисквалифицировали. Меня в качестве наказания заставили выступать в пятиборье. Я выиграла. А через год заняла третье место на чемпионате страны, но в метании диска.

– Чем объясните свой столь быстрый прогресс в результатах?

– Мы – дети военного поколения. Впрочем, я была дочкой репрессированного, и поэтому еще до войны мое детство проходило в очень спартанских, мягко говоря, условиях. И потом, когда перед войной семья вернулась в Ессентуки, в самые тяжелые годы мне не приходилось привыкать ни к голоду, ни к другим трудностям. Когда мужики ушли воевать, на женские плечи легла самая тяжелая работа. Но наши матери и бабушки работали в госпиталях, а колхозы держались на нас, подростках. Ни тракторов, ни даже лошадей не было – сами впрягались, когда пахать надо было. Помню, когда скошенное высушенное сено приходилось вилами забрасывать на верхушки стогов, то от напряжения пупок готов был развязаться, а после работы с голодухи в глазах чертики плясали.

– А не было риска надорвать свое здоровье?

– Может быть, и был. Кто-то, несомненно, загубил свое здоровье перенапряжением. Но, с другой стороны, будущие чемпионы крепчали духом и еще проходили первый этап отбора. Надо признать, в послевоенные годы увлечение спортом и физкультурой в стране было поистине массовым. Нельзя забывать и о великой силе характера спортсменов того поколения, которое побеждало на международной арене еще до Олимпиады 1952 года. Некоторые фронтовики, несмотря на годы, проведенные на фронте без тренировок, и даже получив ранения и контузии, продолжали заниматься спортом, подавая и нам, следующему поколению, наилучший пример силы духа.

– И за счет чего вам удалось выдержать сильную конкуренцию и побеждать более опытных соперниц?

– Насколько мне известно, перед войной даже сильнейшие легкоатлеты обычно тренировались три раза в неделю, а метатели на зимнее время вообще прекращали занятия или переключались на зимние виды спорта, где работают другие группы мышц. Мое поколение, по-видимому, было первым, которое начало тренироваться круглый год – ежедневно и даже по два раза в день. На моих глазах в некоторых спортзалах снимали с пола доски и засыпали грунт – специально для толкания ядра. А для метания диска стали свешивать с потолка сетку – улавливатель.

Нина Пономарева. Фото: Георгий Настенко
На победы вдохновило… чванство подруги по сборной

– Вы ехали на первую для советских спортсменов олимпиаду, не будучи фаворитом.

– Не совсем так. Да, в 1940-х годах явным мировым лидером в метании диска была Нина Думбадзе. Не только сильная спортсменка, но и очень красивая и хорошо образованная женщина. Для меня поначалу большим счастьем было уже то, что она доброжелательно говорила со мной. А о том, чтобы выигрывать у нее, у меня не было и мыслей, и даже особого стремления. Но все изменилось в один момент.

– И что стало причиной?

– Скорее, не причиной, а поводом. Во время первого моего выезда за рубеж нам давали командировочные в валюте тех стран, куда мы выезжали. Это была серия соревнований в Чехословакии, Венгрии и Румынии. И во время парада в Праге, куда меня пригласили, я случайно услышала разговор между нашими чиновниками насчет того, что из-за изменения программы нашего пребывания в Чехословакии мы можем не успеть потратить местную валюту в выходные дни. И об этом я потом в гостинице предупредила Думбадзе. Причем, в данном случае я больше заботилась не о себе, а о ней. Нине, как многократной победительнице международных соревнований, как лауреатке, выплачивали по максимуму, в то время как мне – дебютантке и простой студентке – по минимуму. Но Нина, вместо того чтобы поблагодарить меня за предупреждение, за обеденным столом во всеуслышание ехидно, при руководителях делегации сказала нечто вроде «тут некоторые за свою валюту переживают». И стало ясно всем, что речь идет именно обо мне. Я от стыда была готова сквозь землю провалиться вместе со стулом.

– И отношения между вами испортились?

– Они дружескими и до того не могли быть. Нина относилась ко мне снисходительно, а я к ней – с немым обожанием. А после того случая в Праге все изменилось. Нет, вражда между нами не началась. Но в секторе для метания во мне проснулась настоящая спортивная злость. И на ближайших соревнованиях я у нее выиграла. И с того момента, мне кажется, уже больше никогда я ей и не проигрывала.
Наше мясо уходило через дорогу

– То есть не все так безоблачно было внутри нашей сборной?

– Сложностей было тогда немало, но в целом команда у нас была очень дружной. За год-два перед Олимпийскими играми мы подолгу жили на тренировочных сборах. В подмосковном Подольске нас зачастую селили по 15–20 человек в одной комнате. На юге в Леселидзе было намного комфортнее – по 4–5, но там абсолютно откровенно повара кормили свои многочисленные семьи с кухни спортивной базы.

– Неужели тогда это явление имело такой размах?

– Прямо напротив базы в Леселидзе жили повара и работники нашей базы. И мы видели, как наши куры и мясо уходят труженикам курорта и их постояльцам. А нас кормили котлетами неизвестного происхождения, которые мы называли каклетами, от слова «кака». Но эти бытовые неудобства никак не ухудшали отношений между спортсменами. Причин тому, что не сложилось дружба между мной и Ниной Думбадзе, было несколько. Во-первых, мы представляли разные поколения. Во-вторых, Нина выросла в аристократической семье, где ее в детстве обслуживали горничные. Она была очень требовательной по части быта, потому что привыкла к комфорту. Но в сборной СССР тогда были в основном выходцы из рабочих и крестьянских семей, такие же простые, как и я. И сейчас, наверное, трудно даже представить – как мы переживали за каждого нашего спортсмена.

– Вы многих товарищей по легкоатлетической сборной сейчас помните?

– Всех. Не только легкоатлетов, но и представителей других видов. У меня так много друзей осталось после ухода из большого спорта, что представители младшего поколения удивлялись – каким образом я спустя много лет помнила всех поименно и пофамильно на групповых фото. А я до сих пор хорошо помню всех своих друзей-спортсменов, и не только в лицо, но даже их результаты, причем у представителей самых разных видов спорта. Даже сейчас продолжаю восхищаться – как удалось спортсменам СССР набрать такое же количество очков, как и спортсменам США, – по 494. А они ведь полвека были явными лидерами мирового спорта, в то время как мы – голодные и ободранные войной и послевоенным голодом.

Нам силы добавляла взаимная поддержка. А сейчас, как я убедилась, многие наши чемпионы друг друга не знают, а порой и знать не хотят. С сожалением это говорю.

– И все же, выходя соревноваться в Хельсинки, вы чувствовали себя главной претенденткой на победу?

– Что обыграю двух своих подруг по сборной, я была почти уверена. А немецкая соперница была действующей олимпийской чемпионкой. Но в секторе именно из-за нее я так разозлилась, что это придало мне дополнительных сил. Нас троих криками поддерживали только наши журналисты – репортер Коля Озеров и еще пара пишущих. А за немку – целый сектор, заполненный ее земляками. И не просто шумно, а с криками, напоминающими «хайль». Это меня и завело, задело за живое. И я им всем показала «хайль»!

– С Озеровым ваша дружба потом долго продолжалась?

– Да, светлый человек был. Мне потом попадались разные журналисты, которые безбожно, возмутительно перевирали мои слова в интервью. Но однажды я Коле пообещала – никому из журналистов не отказывать в интервью. И сейчас, когда Озеров от нас ушел, я продолжаю держать слово, данное ему.

– А когда вы его дали?

– После приезда из Хельсинки Коля повел меня в радиостудию. Сказал: на часок. Тогда прямого эфира не было. Запись шла, но это был разговор с болельщиками, которых немало пришло в радиостудию. А Коля – мастер своего дела – растянул наш разговор на четыре часа. Я поначалу говорила очень неохотно: ведь на подобные мероприятия за каждым спортсменом ходили по пять «службистов». К тому же за мной – дочкой каторжан – особый догляд был. А после окончания той встречи Коля сказал: «Ты видишь – с какими влажными глазами слушали вас седые мужики, как они переживали за вас, как ждали ваших побед». Вот тогда я ему и пообещала никогда не отказывать журналистам в интервью. А если быть точнее – всем людям, которые хотят знать – как мы, голодные и обшарпанные, защищали честь своей страны.
Допинг начался после моего ухода из спорта

– Сейчас так же рьяно болеете за наших спортсменов?

– Больше переживаю за их здоровье, чем за результаты. Не буду называть фамилии… Но до чего уж дошло: даже у представительниц художественной гимнастики ВАДА находит запрещенные препараты!

– А когда это началось?

– Шло в несколько этапов, и все взаимосвязано. Спортсмены, которые пришли в наши сборные на рубеже 1950-х и 1960-х годов, начали вносить дух коммерции, причем зачастую это выглядело примитивно и даже неприятно. Например, повезли на зарубежные соревнования полные сумки с банками растворимого кофе, а их предупредили, что в гостинице начнется «шмон».

Ребята торопливо высыпали кофе в туалет. Унитазы и биде, словно вулканы, бурно пенились смесью воды и кофе. А ведь потом эти спортсмены в начале 1970-х стали тренерами, и именно их поколение начало активно внедрять грязную коммерцию, и в том числе допинг, в наш спорт. Будучи еще спортсменами!

– А когда начали применять?

– В сборной СССР – с 1968 года. И я счастлива, что к тому времени уже ушла из большого спорта. А за свое поколение – не только за себя саму – я ручаюсь, что рекорды и победы были чистыми. Мне трудно сейчас представить, как я сейчас себя чувствовала бы, если бы применяла всякие препараты. Я ведь и пришла в большой спорт, по сути будучи инвалидом.

– Каким это образом?

– Даже сейчас трудно найти российский современный стадион, где в раздевалке нормально работали хотя бы два душа. А в годы моей молодости и о такой роскоши мы даже мечтать не могли. Моясь после тренировки под краном с холодной водой, я заработала себе страшный радикулит, от которого потом мучилась всю свою спортивную жизнь. Я практически не могла тренироваться с наступлением сырости и холодов, то есть с октября по февраль я обычно больше лечилась, в том числе и в больнице. И только выезжая ранней весной в Среднюю Азию, я могла как-то вздохнуть, чтобы работать с тяжестями.

– Как бы вы сравнили условия для спортсменов на четырех олимпиадах, в которых вы участвовали как спортсменка?

– В Хельсинки советская делегация жила обособленно от остальных. И нас побаивались, и наше собственное руководство старалось максимально оградить нас от общения с иностранцами. Так что на Олимпиаде 1952 года я жила в одной комнате с восемью соседками. В Австралии нас поселили в отдельном коттедже, как и спортсменов других стран. Но Олимпиада в Мельбурне переплелась с другими событиями. Во-первых, советский консул попросил в Австралии политического убежища, и это в целом плохо сказалось на обстановке внутри нашей команды. Но тут я хочу добавить и добрые слова в адрес организаторов. Ведь из-за материальных трудностей Австралия хотела отказаться от проведения Олимпиады, но это возмутило простых жителей страны. Многие выказали готовность отказаться от вселения в новостройки в пользу спортсменов. И на время Олимпиады и на пару недель до ее начала, уже будучи хозяевами коттеджей или новых квартир, жители Мельбурна уступили свое жилье спортсменам и тренерам. А сами только иногда наведывались к нам в гости, при этом вовсе не напрягая нас этими визитами. Все изменилось в тот момент, когда Володя Куц нечаянно разбил машину журналиста, не справившись с управлением. С того момента хозяев перестали даже пускать в Олимпийскую деревню до окончания Игр. А жили мы по-разному: некоторые наши спортсмены в квартирах многоэтажек, а некоторые – в одноэтажных. Мы, например, впятером занимали маленький коттедж. К каждой следующей Олимпиаде МОК сильно повышал требования к хозяевам Олимпиады. В Риме условия были еще более комфортными, чем в Мельбурне. Неплохо все было организовано и в Токио, несмотря на то что нас поселили на территории военной казармы.
Золотой мат Нины Пономаревой

– В Токио от вас ждали четвертой олимпийской медали.

– Подготовку к Олимпиаде 1964 года я начала планомерно, нормально тренировалась в Эстонии. Но там меня угораздило покататься по озеру на весельной лодке, и боли в пояснице обострились. Я сказала спортивному начальству, что к Токио сумею прийти в норму, но просила до начала Олимпиады меня не трогать, то есть не нагружать соревновательными нагрузками, контрольными стартами. Начальство пообещало… но во время акклиматизации в Хабаровске эти самые контрольные старты устроило. Там я показала серию вполне нормальных бросков. Но через неделю уже в Токио была абсолютно никакая – к хабаровским своим результатам даже приблизиться не могла. Мне было уже 35 лет, а к возрастным спортсменам надо относиться бережно – они сами могут распределить себе тренировочные нагрузки.

– Но, говорят, вы там помогли завоевать «золото» Тамаре Пресс.

– Тамара обладала неимоверной силой и быстротой, но у нее были проблемы с техникой и координацией. А тут из-за большой ответственности она и вовсе вошла в ступор. Диск ведь мужского рода, и требует ласкового, правильного обращения с ним. Женский диск для нее слишком легкий, и у Тамары в секторе он срывался с руки. Она просто не попадала в финальное усилие. И мне на правах старшей подруги по команде пришлось применить к ней самые суровые санкции.

– Какие?

– Ее надо было вывести из себя. Все знают: в быту никогда от меня неприличного слова не услышите. Но тут я разразилась не трехэтажными, а пятиэтажными ругательствами. Тамара остолбенела. Я продолжала рычать: «Я тебя этим диском прибью, если не подчинишься моим командам. Я буду стоять рядом с сектором в нужном месте, и пока меня после разворота не увидишь, не переставай работать плечом». А до того она работала лишь руками. И вот когда я поймала на себе ее взгляд, я уже поняла: сейчас бросок получится очень дальним, победным.

– Вы неплохо выступали по ветеранам, когда вам было за 70. Отчего же в 39 лет не поехали на Олимпиаду 1968 года?

– Мы вместе с олимпийской чемпионкой 68-го года, румынкой Манолиу, выступали на четырех олимпиадах. Она ведь наша, молдавская, – в Румынию ее семья перешла, когда произошло разделение. Манолиу у меня никогда не выигрывала, не выиграла бы и в Мехико. Но уже после 30 лет я постоянно выслушивала настойчивые советы уйти из сборной. Меня вынудили уйти со ставки во Всесоюзном спорткомитете. А из-за Тамары Пресс, переехавшей в Москву, мне пришлось уехать в Киев.
30 счастливых лет тренерской работы

– Сложно было начинать тренерскую работу?

– Сложно было с оплатой. Уйдя из большого спорта в 37 лет, я пошла работать в спортивный интернат. Принесла туда трудовую книжку, а предыдущая запись в спорткомитете оказалась без наименования моей рабочей специальности и квалификации. Так что пришлось начинать с нуля – мне дали зарплату 70 рублей. И, тем не менее, эта работа принесла мне много счастливых лет. Только в интернате я подготовила 12 мастеров спорта. На мое 80-летие приехали 46 моих учеников, многие со своими детьми. Я даже плакала от счастья. Все здоровые, красивые, в жизни неплохо устроенные. Тренеры, врачи, журналисты и даже успешные инженеры. Для спортсмена тренер зачастую важнее, чем родители. Многим квартиры мне пришлось выбивать. В тренерском деле я не менее счастлива, чем в собственных спортивных победах.

– Какие главные сложности в тренерской работе?

– Она была очень тяжелой, но приносила мне радость. Ведь тренерская профессия – это не только погоня за спортивными результатами, но и воспитание молодежи, реальная помощь им, чтобы они нашли свое место в жизни. Расскажу характерный эпизод. У меня в киевском интернате тренировалась девочка Таня, приехавшая в Киев из Джанкоя. Я не могла на нее нарадоваться: и красивая, и талантливая в спорте, и трудолюбивая, и человек порядочный. Но вот в общежитии поймали за руку спортсменку, которая регулярно обворовывала своих подруг. В ее чемодане даже нашли вещи ее соседок, которые она упаковала в посылку и даже подписала – что дарит своей сестре, что – брату, что – бабушке. Девочки ее ударили по разу. Но обворованных было больше десяти, и после такого «воспитания» воровка оказалась в больнице с синим лицом. Отчислили лишь Таню, посчитав зачинщицей. Я в то время была в отъезде, и за Таней приехал папа и вез уже ее домой. Но по пути на вокзал их перехватил тренер по гребле и уговорил перейти тренироваться к нему. Там прогресс пошел довольно быстро. Но вскоре старший тренер, формировавший сборную, стал ставить Тане условия: в сборную зачислит, только если она ляжет к нему в постель. У других за включение в сборную он просто требовал деньги. Когда я узнала о таких поворотах, я договорилась в киевском армейском клубе, и Таню взяли, она за этот клуб успешно выступала. И потом еще раз мне пришлось ей помочь. Училась она хорошо. И вот, однажды сдав досрочно все экзамены, уехала на сборы и соревнования, а когда осенью появилась в институте, была из него уже отчислена, так как вовремя не сдала индивидуальные экзаменационные ведомости. Я в очередной раз пошла в деканат на нее заступаться. И тут узнала, что в Киевском институте открыли факультет лечебной физкультуры. Я и уговорила Таню перейти на него. И теперь вдвойне рада за нее: она сейчас известный специалист по лечению травм. А ее дочка, которую она назвала Ниной в мою честь, уже окончила иняз и работает в международной компании.
Закончив тренировать, начала побеждать

– А после окончания тренерской работы вы ведь начали опять выступать на соревнованиях.

– Не совсем так. Тренером я работала до 1996 года, а уже в 1991 году я выиграла чемпионат мира среди ветеранов, а в 1996 году меня пригласили в Австралию на Всемирные игры ветеранов. Правда, тогда я жила в Киеве и выезжала в составе сборной Украины.

Долгое время мы, советские легкоатлеты, даже не подозревали, что во всех цивилизованных странах проводятся крупные соревнования для спортсменов старше 35 и далее – по возрастным группам. Впервые об этом мне сказали чешские друзья по спорту, когда я своего ученика повезла на чемпионат Европы 1978 года. И этой идеей у нас загорелась Таисия Ченчик, бывшая чемпионка по прыжкам в высоту. Долгие годы она сама ездила по всем международным турнирам, на голом энтузиазме находя себе деньги на участие и оформляя визы, постоянно выигрывая чемпионаты мира среди ветеранов. И вот в 1991 году меня впервые пригласили на ветеранский чемпионат в качестве почетного гостя. И уже по ходу этих соревнований Тая уговорила меня выступить в толкании ядра. Для меня это стало неожиданностью, но мне нашли спортивную форму, и я заняла третье место. А потом выступила и в диске. Техники никакой не осталось. Кроме того, по сравнению с годами моих выступлений для дискоболов, сузили угол сектора, и с непривычки мой диск попадал в сетку. Так что я решила метать с места, без вращения, и в итоге выиграла этот ветеранский чемпионат. А дальше я выигрывала по своим возрастам и даже среди младших все ветеранские турниры, в которых участвовала.

– В те лихие 90-е на Украине находили деньги, чтобы своих ветеранов посылать в Австралию?

– Тогда только создали советы ветеранов спорта. И руководство собралось такое «деловое» (в плохом смысле слова), что я просто диву давалась! И вот вместе со мной, олимпийским чемпионом 1960 года по метанию копья Виктором Цыбуленко и еще одним чемпионом-борцом в качестве сопровождающих отправилось в Австралию… 30 (!) человек. И я просто не знала, куда деваться от стыда.
Чемпионы бомжуют, а руководители по 300 долларов доплачивают за багаж

– Почему?

– Нас, троих спортсменов, поселили в какой-то придорожной гостинице. И славянская диаспора Австралии, в основном люди небогатые, скинулись деньгами, чтобы нас там как-то поддержать. Организовали нам праздники, встречи с соотечественниками. В приветственной речи огласили список гостей. Сначала назвали трех ветеранов-чемпионов. А потом начали перечислять: директор обувной фабрики, директор ювелирного завода, председатель районного комитета и его зам и тому подобное. Понятно дело, они и жили не около нас, а где-то в шикарных апартаментах. А когда они отправлялись назад, то в багаж сдавали столько чемоданов, что каждый в аэропорту за перевес багажа выкладывал по 300 долларов и больше. И вот этих «бедных ветеранов» пожилые австралийцы финансово поддерживали!

– Не случился бы перелом ноги, то до сих пор выигрывала бы по возрастной группе «80 плюс». На последний свой турнир – Ветеранские игры – я поехала, еще проживая в Киеве и еще будучи гражданкой Украины. Мне на эти Игры поездку оплатили россияне, а украинские чиновники даже не смогли мне выдать майку с украинской символикой, мотивируя тем, что эти майки очень дорогие – с ручной вышивкой. В итоге я выступала в майке с московской эмблемой.

– В дальнейшем и это обстоятельство стало причиной возвращения в Москву?

– И это тоже. Кроме того, я в Киеве, можно сказать, временами бомжевала. Пенсия была мизерной. И чтобы заработать на жизнь, я на выходные дни сдавала свое жилье приезжавшим в Киев фирмачам, а сама ночевала где придется. Подала прошение в российское представительство и потом девять месяцев, как на сносях, ждала результата. Когда дали добро, я продала квартиру, и в Москве Лужков помог с приобретением жилья. И потом еще в Москве несколько лет выступала по ветеранам. Мне и потом было неприятно: когда в 2002 году финны проводили юбилейный ветеранский турнир в честь 50-летия своей Олимпиады, они прислали приглашения многим участникам. И только нашим, российским, почему-то не донесли эту информацию.

– Как сейчас поддерживаете свою форму?

– Работой в саду. Я возделываю 6 соток земли. У меня пять деревьев, кусты смородины. Есть парничок, в котором выращиваю огурцы, клубнику и землянику. Сама все перекапываю. В прошлом году был большой урожай сливы – обзванивала всех родных и друзей, чтобы приходили и забирали.

А некоторые бывшие друзья по спорту приезжают ко мне на дачу, просто чтобы пожить и отдохнуть от городской жизни.

Нина Аполлоновна Пономарёва (урожденная Ромашкова ; 27 апреля 1929, пос. Смычка, Свердловская область, РСФСР, СССР - 19 августа 2016, Москва, Россия) - советская легкоатлетка, метательница диска, восьмикратная чемпионка СССР, первая в истории СССР олимпийская чемпионка, двукратная олимпийская чемпионка, рекордсменка мира.

Биография

Нина Ромашкова родилась в посёлке Смычка Свердловской области (ныне район города Нижний Тагил), где её родители находились в ссылке. Отец - Аполлон Васильевич - маляр-художник, впоследствии - участник Великой Отечественной войны. Мать - Анна Фёдоровна. В 1936 году семья обосновалась в городе Ессентуки Ставропольского края.

В спорт Нина Ромашкова попала, став третьей в комсомольском кроссе Спартакиады Промкооперации, разнарядка для участия в котором пришла в кооперативный продовольственный магазин города Ессентуки, где работала девятнадцатилетняя Нина. В 1948 году Нина поступила в Ставропольский педагогический институт и начала серьёзно заниматься лёгкой атлетикой. Изначально пробовала свои силы в беговых дисциплинах, позже переквалифицировалась в метательницу диска.

В 1949 году стала бронзовым призёром чемпионата СССР, перебралась в Москву. На чемпионате СССР 1950 года завоевала серебряную медаль, в 1951 году с третьей попытки выиграла золотую награду первенства СССР.

В 1952 году спортсменка отправилась на дебютные для команды СССР Олимпийские игры в Хельсинки и первенствовала с новым олимпийским рекордом - 51 м 02 см. Это была первая золотая олимпийская медаль для СССР. На пьедестал вместе с ней поднялись ещё две советские метательницы диска - Нина Думбадзе и Елизавета Багрянцева. Таким образом, Нина Ромашкова стала олимпийской чемпионкой всего за три года упорных тренировок, за что в зарубежной прессе получила звание «железной леди». Золотая олимпийская медаль Ромашковой стала первой в истории советского спорта.

Сразу после Олимпийских игр на соревнованиях в Одессе спортсменка установила мировой рекорд, послав диск на 53 метра 61 сантиметр. С 1952 по 1956 годы, а потом и в 1958 и 1959 годах - чемпионка СССР. На Олимпийских играх 1956 в Мельбурне она завоевала бронзовую награду: причиной неуверенного выступления послужила травма, полученная за день до финальных соревнований. Зато на римских Олимпийских играх 1960 года Ромашкова вновь отпраздновала успех, став чемпионкой с новым олимпийским рекордом - 55 метров 10 сантиметров. На играх 1964 года в Токио Нина Пономарева была лишь 11-й.

В 1966 году спортсменка перешла на тренерскую работу, переехала в Киев, где тренировала юных легкоатлетов.

С 1998 года Нина Аполлоновна Пономарёва проживала в Москве. в 2013 году на Аллее славы ЦСКА был открыт её бронзовый бюст, а СДЮШОР ЦСКА по легкой атлетике присвоено её имя..

Скончалась 18 августа 2016 года. Была похоронена на Хованском кладбище Москвы 22 августа 2016 года.. 26 сентября 2016 года прах Пономаревой перезахоронен на мемориальном кладбище Министерства обороны РФ в Мытищах, таким образом, она стала первой спортсменкой, захороненной там. Перезахоронение состоялось по инициативе министра обороны России Сергея Шойгу. На месте захоронения будет установлен бюст.

Семья

Была дважды замужем. От второго брака с врачом Владимиром Гариным родила сына - Александра Гарина (род. 1954), фехтовальщик, тренер. Внучка Нины Пономарёвой пятикратная чемпионка мира по фехтованию, внук футбольный вратарь.

Награды

Орден Трудового Красного Знамени
Орден «Знак Почёта»

Пономарева (Ромашина) Нина Аполлоновна родилась 27 апреля 1924 года в Свердловске. Советская спортсменка (Легкая атлетика), заслуженный мастер спорта. Окончила Московский областной педагогический институт. Олимпийская чемпионка по легкой атлетике: в 1952 году в Хельсинки, на ХV Играх завоевала первую в истории советского спорта золотую медаль - 51,42 метра в метании диска. "Бронза" - на Олимпиаде 1956 г. в Мельбурне. А на Играх в Риме, 1960 - вторая победа. Чемпионка Европы 1954 года. Чемпионка СССР 1951-1956, 1958-1959 гг. Рекордсменка мира (1952). Награждена орденами Трудового Красного Знамени (1957) и "Знак Почета" (1960).

Волею судьбы открыть золотой олимпийский счет посчастливилось метательнице диска Нине Ромашковой, впоследствии - Пономаревой.

20 июля 1952 года, раньше других видов должны были завершиться состязания дискоболок. С этим видом мы связывали большие надежды. Особенно высок авторитет у Нины Думбадзе. Двукратная чемпионка Европы, она довела в 1951 году свой мировой рекорд до 53 м 37 см. Ассистировали тбилисской спортсменке две москвички - Елизавета Багрянцева и Нина Ромашкова. Утром наша троица легко прошла классификационное сито: норматив смехотворный - всего 36 м. К основным соревнованиям, которые состоялись вечером, допустили восемнадцать метательниц, а в финал пробились шестеро - австрийка Е. Хайдеггер, румынка Л. Манолиу (в 1968 году она станет чемпионкой Мексиканской Олимпиады), японка Т. Иошино и тройка наших.

Первые попытки неудачны. За 43 м посылает диск Багрянцева, Думбадзе и Ромашкова - на два метра дальше. Но уже ясно: обойти их никто не сможет. Другое дело, кому достанется "золото"?

Во второй попытке, описав в воздухе гигантскую дугу, диск Нины приземлился далеко за флажком, обозначавшим олимпийский рекорд. Достижение немки Гизелы Мауэрмайер - 47 м 63 см, показанное в 1936 году на Играх в Берлине, Нина превзошла сразу на 3 м 21 см. Окрыленная удачей, москвичка в третьей попытке посылает снаряд еще дальше - на 51 м 42 см!

Во время награждения победительниц на всех трех ступеньках пьедестала почета стояли спортсменки с Гербом СССР на груди: Ромашкова, Багрянцева (47 м 08 см) и Думбадзе (45 м 85 см). В сопровождении девушки в финском национальном костюме, в руках у которой шелковая подушечка с медалями, к ним направляется президент Международного Олимпийского комитета Эвери Брэн-дедж. Победительница не скрывала своих чувств:

Только ощутив в руке тяжелый золотой кружок, я осознала, что произошло. Ведь я первая советская олимпийская чемпионка, первая рекордсменка XV Олимпиады... Слезы щипали глаза. Как я была счастлива!..

Умерла Нина Пономарева (Ромашкова). ФОТО

В возрасте 87 лет скончалась первая советская олимпийская чемпионка Нина Пономарева (Ромашкова).

В возрасте 87 лет ушла из жизни знаменитая советская легкоатлетка, первая советская олимпийская чемпионка Нина Аполлоновна Пономарёва (Ромашкова).

О кончине двукратной олимпийской чемпионки по легкой атлетике сообщается на официальном сайте Министерства спорта России.

Нина Пономарева первой в СССР завоевала олимпийскую медаль: на летних Играх в Хельсинки в 1952 году она выиграла золото в соревнованиях по метанию диска.

Нина Пономарева (Ромашкова)

Нина Аполлоновна Пономарёва (Ромашкова) родилась 27 апреля 1929 года в пос. Смычка Свердловской области в бараке ГУЛаговского лагеря.

Отец - Аполлон Васильевич - маляр-художник, участник Великой Отечественной войны, был арестован за деда Нины - регента церкви. Мать - Анна Фёдоровна - была репрессирована как дочь кулака.

"Я была маленькая, знать не знала, что вместе с родителями отбываю срок. Думала, энтузиасты, по доброй воле поехали лес рубить", - рассказывала она.

В 1936 году, когда родителей освободили, семья обосновалась в городе Ессентуки Ставропольского края.

В 1948 году Нина поступила в Ставропольский педагогический институт и начала серьёзно заниматься лёгкой атлетикой. Изначально пробовала свои силы в беговых дисциплинах, позже переквалифицировалась в метательницу диска.

В 1952 году Ромашкова отправилась на дебютные для команды СССР Олимпийские игры в Хельсинки и первенствовала с новым олимпийским рекордом - 51 м 02 см. Это была первая золотая олимпийская медаль для СССР. На пьедестал вместе с ней поднялись ещё две советские метательницы диска - Нина Думбадзе и Елизавета Багрянцева.

Таким образом, Нина Ромашкова стала олимпийской чемпионкой всего за три года упорных тренировок, за что в зарубежной прессе получила звание «железной леди». Золотая олимпийская медаль Ромашковой стала первой в истории советского спорта.

Сразу после Олимпийских игр на соревнованиях в Одессе спортсменка установила мировой рекорд, послав диск на 53 метра 61 сантиметр.

С 1952 по 1956 годы, а потом и в 1958 и 1959 годах Нина Ромашкова - чемпионка СССР.

На Олимпийских играх 1956 в Мельбурне она завоевала бронзовую награду: причиной неуверенного выступления послужила травма, полученная за день до финальных соревнований.

Зато на римских Олимпийских играх 1960 года Ромашкова вновь отпраздновала успех, став чемпионкой с новым олимпийским рекордом - 55 метров 10 сантиметров.

На играх 1964 года в Токио Нина Ромашкова была лишь 11-й.

В 1966 году спортсменка перешла на тренерскую работу, переехала в Киев, где тренировала юных легкоатлетов.

Из интервью Нины Пономаревой о допинге:

– В ваши времена допинга не было, Нина Аполлоновна?

– Разве что кофе напьются для бодрости. Кстати, с кофе была целая история. Его везли на продажу за границу, в Союзе килограмм стоил 50 рублей. Однажды Игорь Тер-Ованесян погорел на этом. Когда в гостинице устроили шмон, кинулся заметать следы.

– Как?

– Нет бы в унитаз эти зерна ссыпать, а он – в биде. Все на виду, плавает. Ладно бы, килограмм с собой притащил. Так у него полпуда! Вскоре кофе подорожал до 200 рублей. Возить никакого смысла.

– Футболист Виктор Серебряников говорил, что в 60-е игрокам сборной СССР давали таблетки.

– Какие-то и нам иногда давали. Но мы понятия не имели, для чего. Активное внедрение допинга началось, когда из спорта я уже ушла. Работала тренером в киевском интернате. Детишки взрослели, предупреждала: узнаю, что кто-то жрет анаболики, еще не родив ребенка, на одну ногу наступлю, другую выдерну!

– Действовало?

– Настолько заметно?

– Конечно. Когда яд принимаешь – обязательно на лице отражается.

Инцидент с кражей шляпок

В 1956 году Пономареву, находившуюся в Лондоне, обвинили в краже шляп в универмаге на Оксфорд-стрит. Инцидент вызвал большой международный скандал.

– Вас обвиняли в попытке кражи дамской шляпки?

– Не шляпки – ободка с перьями. Ценой 5 фунтов. Это случилось на матче сборных СССР и Великобритании – через два года после скандала с Куцем. Только теперь в роли жертвы оказалась я. В выходной привезли в торговый центр. Я выбрала ободок, положила в сумку, расплатилась. И побежала искать подружку, которая покупала платье.

Неожиданно приглашают в комнату. Думала, примерочная, подружка там. Но это совсем другое помещение. Помню, посмотрела на часы – 10.22. Через минуту открывается запасная дверь, входит молодой человек, по-русски произносит: "Я переводчик". Отвечаю: "Еще никто не спрашивал, кто я, откуда. Может, я француженка? Или немка?" Окончательно убедилась, что это провокация, когда к обеду принесли местную газету. С шапкой на первой полосе: "Пономарева в Мельбурн не едет! Советская команда теряет золотую медаль!"

– Однако.

– Вызвали представителя посольства. Начали разбираться, тщетно просили снять кассу, чтобы найти чек, который я не взяла… А в Великобритании закон: любой спорный вопрос решается в суде. Но когда доложили в Москву Хрущеву, тот отрезал: "Никаких судов! Нашему человеку там не место!" Когда на следующий день туда не явилась, на меня автоматически наложили арест. После чего укрыться могла только в нашем посольстве.

– Что вы там делали?

– Рыдала целыми днями. Чесалась на нервной почве. Потом стала седеть. В 27 лет! С тех пор ношу короткую стрижку. Вы не представляете, что я пережила… Квартиру и наше посольство отделяла дорога. Так под окнами ночью дежурили репортеры, зеваки, расставили палатки. Следили, чтоб я не проскочила.

– Чем дело кончилось?

– В суд пойти все-таки пришлось. С адвокатом, бумагами. Там выяснилось – мало того, что я ни в чем не виновата, так еще меня на три шиллинга надули. Вопрос закрылся. Но я попросила, чтоб домой отправили пароходом.

– Почему?

– Боялась – вдруг с рейса снимут или еще какую-нибудь пакость придумают? Лучше по морю, тогда из Лондона в Ленинград ходил корабль. На нем вернулась. И почти сразу – в Мельбурн. Там в аэропорту встречала толпа, со всех сторон неслось: "Нина! Нина!" Я расплакалась. Понимала, что люди меня ждали и думали: если прилечу на Олимпиаду – значит, точно ни в чем не виновата.